ПРОГУЛКА ПО РАДИОСТАНЦИИ

Первая радиопередача шла не голосом, а условными знаками телеграфа. Станции работали не сплошной волной, а отрывистыми пачками волн. Короткая пачка, длинная, потом опять две коротких и опять длинная. Такие обрывки волн в телефонах приемника слышны длинными и короткими тресками - тире и точками. Из этих тире и точек составляются буквы, цифры и знаки препинания телеграммы.

Так передавал Маркони, так звал на помощь погибавший в Атлантическом океане с 4000 пассажиров английский пароход «Титаник», так переговаривались друг с другом боевые суда во время империалистической войны.

Так и посейчас работает большинство радиостанций, специально предназначенных для связи. Часто интересный концерт какой-нибудь далекой станции перебивается их стукотней, и всегда в таком случае радиолюбители ругаются.

Ругаться однако нельзя: телеграфная передача необходима, она гораздо дальше и вернее слышна, чем телефонная. Именно она связала плавающие в море корабли с берегом и невидимой, но крепкой сетью связи покрыла весь земной шар.

Если услышите три коротких - три долгих - три коротких, знайте, это SOS - сигнал бедствия. Это призывают на помощь гибнущие в море или во льдах. Иногда это последнее сознательное движение уже захлебывающегося в своей каюте судового радиотелеграфиста.

Помните об этом и не обижайтесь, когда телеграф не дает вам слушать музыку. И еще помните о том, что без радиотелеграфа у нас не было бы никакого радиотелефона, что только на опыте радиотелеграфии была разработана более сложная система передатчиков, позволившая передавать живой человеческий голос.

Первый удачный опыт радиотелефонии был произведен в 1908 году, но лишь с 1918 года эта система передачи стала широко входить в жизнь. Лишь к этому времеаи были достаточно усовершенствованы «ламповые передатчики».

Эти передатчики работают на таких же лампах, какие стоят в радиоприемнике. Впрочем, эти лампы не совсем такие же. В них есть и нить накала, и анод, и сетка, в них так же летит с нити на анод поток электронов, и так же сетка управляет этим потоком. Но разница между этими лампами и нашими «приемными» лампами все-таки есть. Разница эта - в мощности.

Чем больше напряжение и чем больше сила тока, тем большую мощность он развивает, тем больше электрической энергии он расходует. Мощность лампы - это сила пропущенного сквозь неё тока, помноженная на напряжение этого тока, и измеряется она в единицах, называемых «ватт»

1 ват = 1 вольт * 1 ампер

Вот на наших электрических лампочках бывает написано: 110 (для напряжения в 110 вольт) 25. Это значит что мощность, накала этой лампы двадцать пять ватт. Больше лампочка, больше мощность и сильнее свет, но зато больше расход энергии.

Если подсчитать мощность анодного тока в лампе «Микро», то цифра получится очень скромная: 80 вольт, помноженные на две тысячных ампера, всего 16 сотых ватта. Выходит, что энергии, затраченной на накал одной 25-ваттной (двадцатипятисвечевой) электрической лампы, хватило бы, чтобы питать аноды 156 микроламп.

Зато лампы радиопередатчика развивают мощность анодного тока до 100 киловатт, то есть до 100 000 ватт (ватт - киловатт, как метр и километр.) От такого тока могли бы гореть четыре тысячи наших двадцатипятиваттных ламп.

Подсчитаем, и выйдет, что такая лампа в 624 000 раз мощнее «Микрушки». Разница, как видите, не шуточная.

Отсюда и разница во внешности. «Генераторная» (создающая колебалия) лампа передатчика - это стеклянная труба, оправленная в медь. У нее очень толстая нить накала, способная выбрасывать огромное количество электронов. Напряжение анодного тока в ней - несколько тысяч вольт, и электроны со страшной силой обстреливают ее анод.

Попробуйте сильно хлопать в ладоши. Вы сразу почувствуете, что ваши ладони нагреваются. После такого опыта нас не удивит, что от ударов электронов на аноде генераторной лампы развивается огромная температура. Чтобы этот анод не расплавился, его делают пустым и внутрь его пускают проточную воду.

Бывают маленькие генераторные лампы - на 5, 25 и 100 ватт (меряются они всегда по мощности анодного тока, а не накала). Эти лампы, как и лампы приемника, в водяном охлаждении не нуждаются - электроны в них не имеют достаточной силы. И все-таки анод даже в пятиваттной лампе иной раз раскаляется докрасна.

Только лампами - генераторными и усилительными (вроде ламп приемника, но побольше) - и живет радиостанция. Колебания тока с микрофона увеличивают свой размах в усилителе низкой частоты. Усиленные, они при помощи ламп «Модулятора» (средней величины генераторных) смешиваются с колебаниями тока высокой частоты, полученными при помощи генераторных ламп самого передатчика (самых мощных).

Лампы передатчика вырабатывают колебания высокой частоты так же, как регенератор, который свистит. И передатчик, также как приемник для настройки, снабжен катушками и переменными конденсаторами. Разница опять-таки только в размерах.

Катушки сделаны не из тонкой проволоки, а из толстых медных труб. Конденсаторы - огромные, с невероятно прочной изоляцией. Это не удивительно: ведь, им приходится иметь дело с токами чудовищной мощности. Такие токи сразу сожгли бы легонькие катушки и разбили бы маленькие конденсаторы наших приемников.

С передатчика смешанные колебания идут в антенну и оттуда радиоволнами - на сотни тысяч радиоприемников, вдаль и вширь ко всем, кто хочет слушать то, что говорит «широковещательная станция».

Мне самому только раз удалось по-настоящему прогуляться по широковещательной станции. Меня долго водили по ярко освещенным комнатам, где в стальных шкафах стояли лампы передатчика. Я видел огромные блестящие катушки и панели с многочисленными рычагами управления и измерительными приборами, проверяющими работу тока. Но на большую часть этих чудес приходилось смотреть издали, подойти вплотную не пускали перила.

- Видите зеленую лампочку? - спросил водивший меня инженер. - Она горит, - значит, ток в передатчик включен, а ток этот смертельный. - И, подумав, добавил: - У нас тут был печальный случай. Один товарищ сдавал свою должность и объяснял своему заместителю передатчик. Хотел предупредить, чтобы тот не трогал опасных контактов, сам дотронулся до одного из них карандашом и был убит на месте.

Мне показывали строгие и точные приборы, не позволяющие радиостанции сбиться со своей длины волны. Они необходимы, потому что иначе, переменив волну, станция наехала бы на волну другой станции и получился бы такой же бестолковый свист, какой бывает от регенератора.

Я видел, как делают тысячи вольт постоянного тока для питания анодов передатчика. Огромные повышающие трансформаторы увеличивают напряжение тока, полученного с электрической станции, а потом этот ток выпрямляется мощными кенотронами.

Они немногим меньше больших генераторных ламп, эти кенотроны, и их очень много.

К сожалению, их мощный ток почти невозможно совершенно отфильтровать. Вот почему, принимая свою местную станцию, мы слышим ее фон - ровное гудение переменного тока в 50 периодов. Впрочем, этот фон особого вреда не приносит, - он настолько слаб, что его слышно только тогда, когда микрофон станции не работает.

На самой станции прямо под ее антенной радиоволны имеют страшную силу. Они возбуждают переменные токи в любом куске металла. Если две проволоки поднести друг к другу, между ними проскочит искра.

Мне рассказывали, как один фотограф во время передачи снимал группу работников станции. Он хотел приготовить магний для вспышки, насыпал его на металлическую пластинку и попробовал собрать в кучку куском проволоки. Но внезапно с проволоки на пластинку ударила искра, и магний вспыхнул. Группа, конечно, вышла в самых нелепых позах, - никто не ожидал снимка.

Да что говорить: даже на расстоянии сотни метров от антенны мощной радиостанции сила волн настолько велика, что загорается включенная между антенной приемника и землей электрическая лампочка. Об этом знают многие любители, испытавшие это на опыте, - например, жившие на Петроградской стороне около Песочной улицы, где раньше работала Ленинградская широковещательная станция РВЗ.

Всю фабрику радиоволн мне показали сверху от антенны и донизу, до самого заземления, сделанного из целой сети закопанных в землю проводов. А потом меня повели в маленькую столовую пить чай.

Того помещения, из которого передаются концерты, мне не показали по очень простой причине: такого помещения на широковещательной станции нет. Оно называется «студией», находится далеко от самой станции и связано с ней проводами.

Мощная Ленинградская станция теперь расположена далеко за городом, в Колпине, а студия её помещается в самом центре Ленинграда - на улице Ракова. Собственно говоря, там не одна студия, а несколько, и все вместе они называются «Радиоузлом».

Студия - это просторная комната, обвешанная мягкой материей, чтобы от стен не было неприятного отзвука. Пол ее покрыт толстым и мягким ковром: нельзя, чтобы в этой комнате громко звучали шаги, - они будут мешать сотням тысяч радиослушателей. Во время передачи в студии нельзя шуметь и разговаривать, об этом напоминают висящие на стенах большие плакаты:

Каждый малейший шум микрофон подхватит, передаст на радиостанцию, а та со своей антенны выбросит его за тысячи километров.

Микрофон - большой и чуткий - в этой комнате занимает главное место. Все сделано для того, чтобы он лучше слышал то, что нужно передавать. Даже оркестр перед ним рассаживают не в обычном порядке, а так, чтобы инструменты, издающие низкие тона, были ближе, потому что их звуки он хуже слышит.

В большой студии играет оркестр, в малой читаются доклады, в отдельной комнате находятся микрофонные усилители, а рядом со студией, за стеклянным окошком, сидит техник у «контрольного громкоговорителя». Этот громкоговоритель включен на выход микрофонного усилителя и служит для проверки работы микрофона.

Однажды в Ростове на Дону я читал по радио одну из глав этой самой книжки. Все было хорошо, пока я не увлекся, но как только мой голос зазвучал слишком громко, в окошечке появился дежурный техник. Он сделал мне страшные глаза и замахал на меня руками. Я представил себе, что на меня сердятся сразу все ростовские радиослушатели вместе, и так перетрусил, что чуть окончательно не сбился.

В последние годы студии центральных радиостанций стали делать очень большими и в них стали устраивать места для зрителей. Зрители оказались очень кстати, - они своим телом смягчали звук, а своим присутствием помогали актерам выступать, - играть перед живой аудиторией гораздо легче, чем перед молчаливой коробкой микрофона. Такие «радиотеатры» впервые появились в Москве и Ленинграде, а теперь появляются и за границей.

Составлять программу для радиотеатра много сложнее, чем для обыкновенного. Иной пьесы в нем просто не покажешь. Бывает, что актеры играют без слов, а такая игра для радио не годится. Попробуйте, сидя в обыкновенном театре, закрыть глаза и только слушать - вы сразу же перестанете понимать, в чем дело.

Для радио пишут особые пьесы - такие, чтобы в них все действие было объяснено в словах. А если передают обычные пьесы, то перед началом действия объясняют, что в нем будет происходить.

Студиями и радиотеатрами работа радиоузла не ограничивается. Мы часто слышим по радио передачу прямо из какого-нибудь театра или зала заседания. Это значит, что там на месте установлен микрофон, соединенный проводами с радиоузлом.

Каждую полночь московская станция имени Коминтерна, передает бой часов с кремлевской башни, а в каждый революционный праздник Первого мая или годовщины Октября все станции Союза передают с площадей речи, передают крики многотысячных демонстраций, уловленные на местах переносными микрофонами.

Такая погоня микрофона за передачей иногда бывает очень занятной. Английская станция Дэвентри однажды задумала по радио передавать пение соловья. Для этого было отправлено в лес несколько партий с микрофонами. Они долго охотились за соловьиной песнью, и, наконец, одной из этих партий повезло: соловей запел прямо на дереве над микрофоном.

Охотники были совершенно счастливы, но счастье их продолжалось недолго. Их почти сразу же по телефону выругали за то, что они вместо соловья передают какой-то нестерпимый грохот. Впоследствии выяснилось, что в микрофон залез жук.

Микрофон - чувствительная штука и даже легкое прикосновение лапки жука к мембране микрофона передает как страшный шум. Достаточно неправильно поставить микрофон, и вся передача пойдет навыворот. В Москве был случай, когда на первомайском празднике микрофон поставили на трибуну слишком далеко от оратора и слишком близко к публике. Речей разобрать было невозможно, зато частные разговоры были так слышны, что вовсе заглушали ораторов.

Радиоузел работает с утра и до поздней ночи. Он просыпается раньше многих из нас и начинает с утренней гимнастики. Поставьте у себя в комнате громкоговоритель и делайте все, что он скажет, - не нужно никаких других преподавателей и книжек.

Потом идут сводки телеграфного агентства СССР (ТАСС). Эти сводки внимательно слушают сотни провинциальных газет, по ним они узнают все новости, нужные их читателям.

В обеденный перерыв передается рабочая радиогазета, фельетоны, веселые рассказы и частушки. Как в обыкновенной газете бывают иллюстрации, так радиогазета иллюстрирована вставленными в нее музыкальными номерами.

Сведения о погоде и сигналы времени для проверки часов, снова телеграфные сводки, а потом опять специальные передачи - час пионера и школьника, журнал «Радиолюбитель по радио», комсомольская радиогазета и газеты для колхозников и красноармейцев - каждому своя газета, составленная из того материала, который его больше интересует.

В промежутках - лекции на самые разные темы: по сельскому хозяйству, по технике, доклады о международном положении и строительстве социализма в СССР, шахматные уголки и ответы на вопросы радиослушателей, лекции рабочего университета и уроки иностранных языков, - всю свою огромную работу радиоузел ведёт точно и организованно. Ни одной лишней минуты доклада - длинный доклад утомляет слушателя; ни одной лишней минуты перерыва - перерывы стоят больших денег, зря тратится электрическая энергия.

А вечером, в часы отдыха, - концерт или передача из театра. Иногда Ленинградская станция передает концерт прямо из какого-нибудь московского зала или Московская станция передает спектакль из Ленинграда. Это называется «трансляцией» и обычно осуществляется при помощи проводов.

Получается так, что студия - в Москве, а станция - в Ленинграде или наоборот.

С такой проволочной трансляцией можно делать любопытные вещи. В Москве перед Микрофоном поет певица, и пение ее слышит с контрольного громкоговорителя сидящий в Ленинграде пианист. Он ей аккомпанирует, и его игру она слышит тоже с громкоговорителя: им обоим так же легко работать вместе, как если бы они были в одной комнате, и концерт их можно передавать с любой станции.

Можно делать и более значительные дела. Первого мая 1931 года комсомол всего Союза впервые объединился в одном гигантском радиомитинге. Во всех крупных центрах были организованы собрания, и речи на них передавались сразу всеми станциями СССР.

Кроме проволочной трансляции, бывает и беспроволочная. Многие из вас, наверное, слышали, как наши станции передают заграничную радиомузыку. Делается это очень просто: за городом, где лучше слышно, чем в самом городе, принимается по радио какая-нибудь заграничная станция. Потом принятая музыка по проводам передается в радиоузел, а с него опять по проводам - на широковещательную станцию.

Вот все виды передач широковещательной станции. Конечно, такую сложную работу проводят только самые мощные станции - Москвы, Ленинграда и Харькова. Но, кроме этих станций, по всей стране рассеяны десятки маленьких станций. Их не так далеко слышно, потому что их мощность значительно меньше. Они не имеют такой широкой программы работ, - передачи их иной раз продолжаются всего два-три часа, но зато они работают для самых глухих углов нашего Союза, где кроме их голоса на простой детекторный приемник ничего не слышно. И этим работа их особенно ценна.